Хотите сто фантазий,
Играющих на скрипке,
Веселых,синеглазых,
Изящных, быстрых, гибких.
Я дам вам сто фантазий
И попрошу немного
За них, за синеглазых,
Как лани, быстроногих,
Играющих на скрипке
Хранящих запах детства -
Всего две-три улыбки
И два-три стука сердца....
Когда-то много,много лет назад, в канун самого замечательного праздника, стояла я перед зеркалом и делала различные произвольные телодвижения. По телевизору звучала завораживающая мелодия в стиле найт мюзик. Было праздничное утро Нового года. За окном крупно и прямо, как по заказу, падал пушистый снег. Глядя в своё отражение в зеркале, подумала, что я ещё очень даже ничего. Очень даже. Мне импонировало это универсальное слово. В смысле «хорошо» и «ноль».
Мой своеобразный маскарадно-спортивный костюм составлял минимум одежды: чёрные колготы и мизерный кружевной вытянутый треугольничек восхитительных чёрных трусиков – оригинальный вариант фигового листка. Голову венчала широкополая, тоже чёрная, шляпа в те годы вошедшая в моду. Я виделась себе молодой прекрасной женщиной из пикантной мелодрамы.
Ночь – вопреки прогнозам – встречала одна. Моя пассия (с сомнительным семейным положением), обещая торжественно стопроцентный приход, не явился. Душевная мелодия успокаивала мне нервы. Сделав паузу, я подошла к окну. Узкая дорожка следов на снегу раннего прохожего казалась сверху верёвочкой от ножек воробьишки-бомжика, слетевшего за случайным провиантом. «По всей вероятности, она всё же приехала, и он не смог вырваться ко мне, - оправдывала я его, - Но позвонить хотя бы догадался», - тут же атаковала любимого мужчину.
В дверь осторожно постучали. Открывать или нет – решалось в мыслях, но ноги, опередив их, уже шли к двери, чтобы излить восторг первому гостю наступившего года.
- С Новым годом! – весело прокричали с той стороны, как только я начала возиться с замками.
Полина – моя соседка по подъезду – в радужном прикиде турецкого привоза, сияя улыбкой, стояла с бутылкой шампанского и пакетом внушительных размеров. Увидев полуобнаженно-новогоднюю меня, сделала круглые глаза и участливо спросила:
- Не холодно? Ну, ты даёшь! Прямо, варьете! Одна? Слушай, а ты о-очень даже ничего! - подтвердила она мои выводы накануне, - Голо-сиситая! – бросив глаза по сторонам, повторила:
- Правда, одна? А где долгожданный?
«О-очень!», а пропадаю», - пожалела я себя и вслух произнесла:
- Слышь, не тряси душу, а? Ты чего пришла? Новый год отметить? Ну, так давай будем отмечать. А чего так рано, а?
- Не рано, а поздно. Уже почти девять часов живёт планета, набирая обороты на новой орбите времени. А чего это ёлочки у тебя, дорогая, нет?
- Ни ёлочки. Ни шмолочки, - отдавая дань известному тандему слов, без тени пошлого намёка ответила я.
Полина расхохоталась, запрокинув голову глубоко назад – так птицы пьют воду – какое-то время застряла там. Я терпеливо ждала благополучного её возвращения. Легко справившись с этим, соседка кокетливо, всей ладонью с пухлыми перевязанными, как у крупного упитанного чада, пальчиками (почти на каждом блестели всякие штучки) поправила волосы. Вытерла остатки смеха из уголков красивой формы рта, напоминающего его рисунок в классических театральных масках, и стала вынимать содержимое пакета на стол.
- Маленький подарочек, - она подала духи в пластиковом футляре, в виде лебедя с высокоподнятыми крыльями.
- Благодарю, я в долгу. Мой – к Рождеству.
- Не морочь голову, но мне будет приятно. Слушай!.. Нет. Только после того, как мы с тобой дёрнем шампусика, я тебе такое поведаю!
- Ну, заинтриговала! Поклонника что ль завела? Какого-нибудь с морковкой Снеговичка?
- Потом, потом. Лучше иди надень чего-нибудь. Весёленькое. Видишь, - она головой указала на экран, - Сплошной бриллиант. Живой пример для подражания.
«Что же она мне приготовила?» - подумала я, облачаясь во что-то переливающееся в чешуйках. Хотелось, конечно, выглядеть. Чисто из женского желания и логических убеждений: женщина одевается исключительно для женщин и раздевается только для мужчин. Причесалась, подкрасилась, застегнула на шее – перечеркнув все стили, в угоду торжеству - низку бус из индийских самоцветов.
Выйдя к Полине и увидев нарядный стол, свечу, фужеры и потрясающе необыкновенную ветку голубой ели с шишками, я ошеломлённо почувствовала прелесть торжественного момента прихода любимого с детства, пахнущего хвоей и смолой, праздника ёлки. Моя гостья - полная, с яркой помадой на губах, грудью Верки Сердючки – улыбалась, умудрившись элегантно положить ногу на ногу, отчего её колено напоминало чёрный, туго надутый мяч. Между двух таких же ярких – в тон помаде ногтей – она почему-то держала элегантную сигарету. «Ёлочная игрушка, - мелькнуло в моей голове, - Из страны Великанов. Выпавшая при транспортировке новогодней атрибутики из самолёта. Именно в мою комнату».
- Господи, Полина! Откуда игольчатое чудо с живыми шишками?
Прищурившись, она оглядела меня, выпустила красивой струйкой дым, укутав им тайну приобретения ветки:
- Ты худеешь или мне кажется?
Сели. Полина заправски откупорила шампанское. Насыпав почти не сбывающиеся в году пожелания кружочками цветного конфетти друг другу в ладошки, дружно и традиционно ударились боками фужеров и одновременно – в удовольствие – испили божественный напиток цвета янтарной смолы самого светлого тона с колющими пузырьками.
- А теперь выключи этих «На-Найцев» и слушай, - высокопарно произнесла Полина и приподняла плечи. Перевела дыхание. Помедлила.
Я убрала звук. Переключилась на Полину.
- Кстати, - вспомнила я, - Я тебе звонила ночью. Никто не отвечал.
- Правильно. В этом весь гвоздь. Шарм в виде изюма, как не говорят французы. - Бой часов несколько нарушил начало её эпопеи. Спешить особо было некуда. Воспользовавшись паузой, я предложила кофе.
- Вчера, сдав смену,мы в темпе проводили уходящий год. Все бежали домой. Я тоже. Автобуса долго не было, - размешивая сахар ложечкой, начала Полина. – В общем, зашла в подъезд где-то без пятнадцати двенадцать. Вызвала лифт. И только вошла в него, слышу:
- Мадам, не уезжайте, одну минуту, - и в кабину буквально влетает мужчина. На фоне обилия криминальной хроники, особенно в ночное время, это соседство насторожило. Собрав всё свое мужество и читая молитву, я, не глядя на него, спросила:
-Вам какой?
- Нажимайте.
- Вообрази на секунду: на мне всё серебро, деньги, шуба. Время жестокое. Моментальный внутренний шок. Я нажимаю кнопку своего – четвертого – этажа. Но лифт не остановился! Поехал дальше! На последнем – встал. Двери не открывались. Мужчина посмотрел на меня, снова нажал мой этаж. Лифт спокойно опустился на первый. Вот ещё новогодние шуточки! Дверь по-прежнему оставалась закрытой. Любая кнопка приводила кабину в движение. Но выйти было нельзя. На вызов диспетчера – реакция нулевая! Детектив! Мне плохеет. Картина бесперспективно рисуется в самых мрачных красках.
Ситуация Полины начала меня волновать. Поменявшись на мгновение с ней местами, я содрогнулась.
- Лифт продолжал курсировать при нажатии кнопок. Диспетчерская красноречиво молчала, давая понять, что они спокойны за исправность лифтов в стране. Скорее всего отмечали встречу наступившего года. В итоге кабину заклинило между этажами.
- Что за ерунда, - нарушил молчание мужчина, - У вас такое часто? – педантично нажимая все кнопки по очереди, спросил он. Вид у него был удручённее некуда. Угадывая в моём лице группу поддержки, не убирал от меня глаз. Его взгляд не давал покоя. Тело держал лёгкий озноб.
- Я потянулась к диспетчерской кнопке. Он тоже. Мы одновременно нажали её. Тут же отдёрнув руку, медленно опустила, сожалея о тепле, шедшем от ладони соседа по несчастью.
- С Новым годом! – поздравила я его, - Да не смотрите вы на меня!
- Спасибо, Вас тоже. Вовсе я не смотрю на Вас! Безобразие! Ух! – он в сердцах стукнул по двери, оглядел маленькое помещение, порядком надоевшее нам обоим. Словно искал спасительную потайную – известную только лифтёрам – кнопку на случай войны. Затем обратился ко мне:
- Куда прикажете деть глаза? Стоять к Вам спиной, извините, не позволяет воспитание. И наберитесь терпения, уважаемая,. Злой рок странным образом манипулирует двумя существами, случайно оказавшимися рядом. И потом, я же не кусаю Вас глазами.
- Не кусаете, но поедаете.
- Я бы лучше объявил голодовку, чем есть Ваши арбузы.
- С Вашими способностями Вы, наверняка, не собрали ни одного, - Полина рассмеялась, - Ни одного урожая. Только пакостили, надкусывая мелкие плоды в садах. Поэтому мои арбузы не про Вас, - отпарировала, закипая водой на раскалённой плите.
- Женщина, милая, я выбрасываю белый флаг, - миролюбиво произнёс он, дотрагиваясь до моей руки.
Время – новорождённым черепашонком – еле передвигало ножки. Я устала от бессилия, оттого, что так бесславно начался год. Мы стояли, опершись о противоположные стенки грузового лифта. Ругаясь в воздух, как бы обращались друг к другу. Примерно через час или больше, чтобы унять прогрессирующие признаки клаустрофобии и злости, я достала шампанское.
- Давайте отметим наш неординарный праздник, - протягивая бутылку, предложила я. – И всё! – эта фраза прозвучала так, словно рушился мир или клетка для двоих была последним пристанищем в жизни. – «И всё пусть горит синими новогодними огнями!» - мысленно досказала я.
- Не будем же мы пить из горла, - воспротивился мужчина. – Правда, имеются апельсины. Может, обойдёмся витаминами?
- Это же гениально, - подхватила Полина, меняя настроение, чувствуя новый прилив сил для осуществления плана относительно фруктов, - Сколько их у Вас?
- Думаю, килограмма два.
- Годится. Давайте пока пару штук.
- Он достал два огромных апельсина, - продолжала Полина, - Я осторожно освободила кожуру, разломив на две части.
- Видите, какие замечательные получились фужеры. Дизайн не хуже богемского. Что же вы стоите? Не мешкайте! Открывайте!
- После того, как Вы придумали с шампанским и цитрусовыми, - откручивая проволоку, сказал «узник», - Полёт Вашей фантазии оборвётся?
- Всё зависит от срока заточения. Вдруг он затянется столь долго, что летать будем вместе, - многообещающе предрекла я.
- Мне бы искренне не хотелось прерывать Ваш экстравагантный, в экстремальных условиях, полёт фатальным выстрелом пробки…
- И в этот момент, - радостно восклицает Полина, - Пробка вылетает и здравствуй, Новый год! Он наполняет импровизированные бокалы и улыбается. Осторожно, но шампанское, конечно, проливалось, чуть-чуть. Мы распили бутылку, закусывая апельсинами. Постепенно присматриваясь друг к другу.
Полина раскраснелась. Я реально представила ход дальнейшего развития событий. С её подачи.
- Вы похорошели, - расчувствовался в комплименте сосед по вынужденной компании. Его улыбка плавала по всему лицу.
- Не льстите, - ответила ему Полина, - я здесь единственная женщина, оттого кажусь красивой на фоне этих мрачных стен. Да и сравнить не с кем. Но было отрадно получить новогодний презент, преподнесённый устами незнакомца.
- Вот только волосы у Вас растрепались, - он коснулся выбившейся пряди, заботясь о внешности Полины. Выпитое шампанское придавало ему решительности, а у неё «отказывали тормоза».
- Он погладил мою щёку, - вспоминала далее соседка, - Ощущение неимоверно приятное, и я спровоцировала его обнять себя.
- И что? – предчувствуя глобальность затянувшегося пира в лифте, спросила я её.
- И всё. – ответила она, крамольно улыбаясь, - Девять с половиной недель. В лифте.
- Может, минут? – на «охе» и не совсем веря, иронично поправила я – Внешне? Что он представлял собой внешне? Сумасшедше красив, что ты не устояла?
- Не Микки Рурк, конечно. Но и я не Бесинджер. Нет, мужик, как мужик. Крепкий такой. Зубы красивые. Он, - Полина завоевательски – как знамя – держала улыбку, - Всё время утопал в моей груди. А я и не сопротивлялась. Чертовски необъяснимое чувство. Лифт, причём, на редкость был чист. Новый год. Незнакомый, без комплексов, мужчина. Шампанское. Фужеры из апельсиновых корок…
Полина откинулась на спинку стула:
- Кончилось тем, что через четыре с половиной часа заточения в грузоподъёмнике нас вызволили изрядно хмельные горе-ремонтники, - она наклонилась, задула свечу, оплавленный воск которой оборками юбок танцовщицы болеро скрыл тонкую ножку подсвечника. – Мы попрощались. Он сказал, что в гости давно и безнадёжно опоздал, и поехал вниз, увозя воздух новогодней ночи в слепом крохотном доме, пропитанный ароматом оранжа.
- Полина, мне показалось, ты загрустила? Почему ? И вы ни до чего не договорились? А мобильники? – вспомнила я. – Там не было окон. А зачем? Иногда нужно уметь остановиться вовремя. Мобильный накануне я потеряла. Был ли у него – не знаю. – она чиркнула спичкой, но не зажгла сигарету, - Вот такой получился классный, новогодний расслабон, - перешла Полина на тот спасительный жаргон, который хорошо вуалирует то, что на самом деле чувствуешь.
Я ещё о чём-то её спросила, но это уже были детали, штрихи, усиливающие новогоднее приключение.
Телефонный звонок вдруг как-то смело вклинился в наше с Полиной гармоничное общение.
- Привет, малышка, поздравляю тебя с Новым годом! – почти радостно проговорила трубка его голосом - Причиной моего отсутствия послужила небольшая накладка. Приеду, если нет возражений, попытаюсь загладить вину перед тобой.
- Накладка – не твоя,так сказать, жена? – но, взглянув на мою соседку, которая, закрыв глаза, на время разговора «уехала» в лифте, неожиданно спросила:
- Ты что, тоже что ль в лифте застрял?
- А… кто ещё? – странно спросили на том конце.
Нет, я не хотела и думать о том, что произошло ночью, и что это как-то связано с ним. Но – продолжая смотреть на Полину – поняла: только такой мужчина, как этот, смог бы поменять меня – изящную, в те далекие годы, женщину из пикантной мелодрамы на весомые достоинства моей Полины. Он обладал редким изысканным качеством: для него не существовало некрасивых женщин. Он любил всех и бережно относился к каждой. Мне же хотелось быть единственной или хотя бы после его мнимой жены .
- Это я так, пофантазировала, - ответила я, частично прощая его. И согласилась на приезд.
Полина вернулась из приятных воспоминаний, как только тишина в комнате расправила крылья.
- Сейчас он приедет , - сообщила я ей.
- Познакомимся, - она потянулась и размяла в пепельнице целую сигарету, - Или мне уйти?
- Конечно, нет. Останься.
- Не помешаю?
- Что за разговоры? Сегодня – как никогда – твоё присутствие, - я отцедила последний глоток холодного кофе, оставив гущу на стенках чашки, - Будет очень даже кстати.
Безжалостно срезав бутон улыбки на своём лице, я представила, как уже достаю «медяки» от синяков на их лбах, которыми совсем не больно стукну при встрече. Испив ещё по кофейному дублю – благо запасы были – мы убрали стол. Полина поднялась:
- Я, пожалуй, пойду. Хочется спать. Даже твой молотый кофе не помогает. Спасибо.
Заявление об уходе несколько рушило мой план. Я стратегически почти выстроила их встречу. Но особых возражений с моей стороны не поступило. Новый год – праздник мужских сюрпризов, женского великодушия и одного вышедшего из строя лифта......
- Зайду вечерком, - чмокая воздух около моего уха она «выпорхнула» за дверь.
- Будем ждать, - ответила я, мысленно убирая из своего воображения «медные монетки».
После ухода пышной платьем и телом соседки во мне старались ужиться чувства коварства и любви. Ореол сладковатой густой дымки великодушия, обволакивающей несколько минут назад моё сердце, постепенно растаивал. Я вообразила, как сейчас в мой дом войдет, открывая в улыбке красивые зубы, крепкий мужчина. Подойдя к холодильнику, достала цитрусовые оранжевого цвета, бутылку шампанского и, выбрав два огромных апельсина, начала изготавливать фужеры из апельсиновой кожуры. ГОСПОДИ ! СПАСИ И ПОМИЛУЙ МЕНЯ, ГРЕШНУЮ ......! ДАЙ МНЕ СИЛЫ......!
Комментарий автора: Есть заповедь - прощать врагам.
Но нет заповеди, чтобы прощать нашим бывшим друзьям.
irina kramarenko,
israel
Я песинерка,замужем. Мой муж был хорошим музыкантом.Теперь редко об этом вспоминает,но гитара всегда под рукой.Я прожила большую и интересную жизнь.Люблю животных.Каждый месяц помогаем с мужем материально маленькой церквушке в арабском поселении Яфия не далеко от Назарета.Близко общаемся с батюшкой-отцом Романом.На службе бываем редко.Тяжело.По специальности я инж.строитель.Пишу в этих маленьких рассказиках о том что вижу,слышу и чувствую.Это кусочки из моей жизни здесь в Израиле.Я-полукровка и у меня был выбор определиться с религией.Мне удалось поработать несколько лет в ортодоксальной семье(мыла все что попадало под руки)И я хорошо почувствовала кто это...А позже жизнь свела меня с Борисом....и мы с мужем пошли за ним...Спасибо,что так случилось! За 20 лет жизни здесь у меня отложилось кое-что в мозгу и в сердце.А главное-быть добрее ко всеу и ко всем над чем Господь наш трудился.Простите,если что не так в моих мыслях непутёвых. e-mail автора:kiva38@mail.ru
Прочитано 3650 раз. Голосов 1. Средняя оценка: 1
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : Я опускаю руки - Роман РАУД Если Вы хотите пожертвовать средства и поддержать моё служение можете послать перевод на карту сбербанка 4276877026524975
Мы будем рады любой помощи.
С уважением, Роман Рауд
Поэзия : В Австралии на улицах Сиднея (стих Веры Кушнир) - Надежда Горбатюк Несколько лет назад в баптистской церкви в Кристал Паллас на юге Лондона подходило к концу утреннее воскресное служение. В это время в конце зала встал незнакомец, поднял руку и сказал: «Извините, пастор, могу я поделиться небольшим свидетельством?» Пастор взглянул на часы и ответил: «У вас есть три минуты.» Незнакомец сказал: «Я лишь недавно переехал в этот район, я раньше жил в другой части Лондона. Сам я из Сиднея, Австралия. И несколько месяцев назад я навещал родственников и прогуливался по Джордж Стрит. Это - улица в Сиднее, которая пролегает от бизнес кварталов до Рокса. И странный седовласый мужичок вышел из магазина, сунул мне в руку брошюру и сказал: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, пошли бы вы на Небеса?». Я был потрясен этими словами. Никто мне никогда этого не говорил. Я вежливо поблагодарил его и всю дорогу в самолете до Хитроу я был озадачен этим. Я позвонил другу, который жил неподалеку от моего нового места жительства, и, слава Богу, он оказался христианином. Он привел меня ко Христу. Я - христианин и хочу присоединиться к вашему собранию.» Церкви обожают такие свидетельства. Все аплодировали, приветствуя его в собрании.
Тот баптистский пастор полетел в Аделаиду в Австралии на следующей неделе. И десять дней спустя посреди трехдневной серии собраний в баптистской церкви в Аделаиде к нему подошла женщина за консультацией. Он хотел удостовериться в каком положении она находится перед Христом. Она ответила: «Я раньше жила в Сиднее. И всего пару месяцев назад я посещала друзей в Сиднее, и в последние минуты делала покупки на Джордж Стрит, и странный небольшого роста седовласый старичок вышел из дверей магазина, подарил мне брошюру и сказал: «Извините меня, мадам, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на небеса?» Меня взволновали эти слова. Вернувшись в Аделаиду, я знала, что в квартале от меня находится эта баптистская церковь, я разыскала пастора, и он привел меня ко Христу. Так что, сэр, я христианка.» На этот раз этот лондонский пастор был очень озадачен. Уже дважды за две недели он услышал одно и то же свидетельство.
Затем он полетел проповедовать в баптистскую церковь Маунт Плезант в Перте. И когда его серия семинаров подошла к концу, пожилой старейшина церкви повел его обедать. Пастор спросил: «Старина, как ты получил спасение?» Он ответил: «Я пришел в эту церковь в пятнадцать лет через Бригаду Мальчиков. Но я никогда не посвящал себя Иисусу, просто запрыгнул в фургон вместе со всеми. Из-за своей деловой хватки я достиг влиятельного положения. Три года назад я был в деловой поездке в Сиднее, и надоедливый несносный старичок вышел из дверей магазина, дал мне религиозный трактат (дешевая макулатура!) и пристал ко мне с вопросом: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на небеса?» Я пытался сказать ему, что я баптистский старейшина, но он меня не слушал. Всю дорогу домой до Петра я кипел от злости. Я рассказал это пастору, думая, что он поддержит меня, а мой пастор согласился с ним. Он годами волновался, зная, что у меня нет взаимоотношений с Иисусом, и он был прав. Таким образом, мой пастор привел меня к Иисусу всего три года назад».
Лондонский проповедник прилетел обратно в Великобританию и выступал на Кессекском съезде в округе Лэйк и рассказал эти три свидетельства. По окончании его семинара четыре пожилых пастора подошли и сказали: «Кто-то из нас получил спасение 25, кто-то 35 лет назад через того же мужчину небольшого роста, который дал нам трактат и задал тот вопрос».
Затем на следующей неделе он полетел на подобный Кессекский съезд миссионеров на Карибах и поделился этими свидетельствами. В заключении его семинара три миссионера подошли и сказали: «Мы спаслись 15 и 25 лет назад через тот же вопрос того невысокого мужчины на Джордж Стрит в Сиднее.»
Возвращаясь в Лондон, он остановился в пригороде Атланты Джорджия, чтобы выступить на конференции корабельных капелланов. Когда подошли к концу три дня, в течение которых он поджигал тысячи корабельных капелланов для завоевания душ, главный капеллан повел его на обед. И пастор спросил: «Как вы стали христианином?» Тот ответил: «Это было чудо! Я был рядовым на военном корабле Соединенных Штатов и жил распутной жизнью. Мы проводили учения на юге Тихого океана и пополняли запасы в доке Сиднейского порта. Мы с лихвой оторвались в Кингз-Кросс, я был пьян в стельку, сел не на тот автобус и сошел на Джордж Стрит. Когда я вышел из автобуса, я подумал, что вижу приведение: пожилой седовласый мужичок выскочил передо мной, всунул мне в руку брошюру и сказал: «Матрос, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на Небеса?» Страх Божий обрушился на меня тут же. От шока я протрезвел и побежал обратно на корабль, разыскал капеллана, который привел меня ко Христу, и я вскоре начал готовиться для служения под его руководством. И вот под моим руководством сейчас свыше тысячи капелланов и мы сегодня помешаны на завоевании душ.»
Шесть месяцев спустя этот лондонский проповедник полетел на съезд 5000 индийских миссионеров в отдаленном уголке северо-восточной Индии. Человек, отвечавший за съезд, скромный нерослый мужчина, повел его к себе на незатейливый обед. Проповедник спросил: «Как вы, будучи индусом, пришли ко Христу?» Тот ответил: «Я находился на очень привилегированной должности, работал в индийской дипломатической миссии и путешествовал по миру. Я так рад прощению Христа и тому, что Его кровь покрыла мои грехи. Мне было бы очень стыдно, если бы люди знали, в чем я был замешан. Одна дипломатическая поездка занесла меня в Сидней. Перед самым отъездом я делал покупки, и, обвешанный пакетами с игрушками и одеждой для моих детей, я шел по Джордж Стрит. Обходительный седовласый мужичок вышел передо мной, предложил мне брошюру и сказал: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на Небеса?» Я поблагодарил его, но это взволновало меня. Я вернулся в свой город и нашел индусского священника, но он не мог мне помочь, зато он дал мне совет: «Просто чтобы удовлетворить свое любопытство, пойди и поговори с миссионером в миссионерском доме в конце улицы». Это был судьбоносный совет, потому что в тот день миссионер привел меня ко Христу. Я немедленно бросил индуизм и начал учиться для служения. Я оставил дипломатическую службу, и вот я, по благодати Божьей, руковожу всеми этими миссионерами, и мы завоевываем сотни тысяч людей для Христа».
Наконец, восемь месяцев спустя, баптистский пастор Кристал Палас служил в Сиднее, в его южном пригороде Гаймейр. Он спросил баптистского служителя: «Знаете ли вы невысокого пожилого мужчину, который свидетельствует и раздает трактаты на Джордж Стрит?» Он ответил: «Знаю, его зовут мистер Генор, но я не думаю, что он все еще этим занимается, он слишком слаб и стар.» Проповедник сказал: «Я хочу с ним встретиться.»
Два вечера спустя они подошли к небольшой квартирке и постучались. Невысокий, хрупкий мужчина открыл дверь. Он усадил их и заварил чай, но был на столько слаб, что из-за дрожания расплескивал чай на блюдце. Лондонский проповедник поведал ему все истории, произошедшие за последние три года. Слезы текли по глазам невысокого старичка. Он сказал: «Моя история такова: я был рядовым матросом на австралийском военном корабле и вел распутную жизнь, но в моей жизни наступил кризис, я на самом деле зашел в тупик. Один из моих коллег, чью жизнь я буквально превращал в ад, оказался рядом, чтобы помочь мне. Он привел меня к Иисусу, и за сутки моя жизнь перевернулась, ночь превратилась в день, я был так благодарен Богу! Я обещал Ему, что буду делиться Иисусом в простом свидетельстве по меньшей мере с десятью людьми в день, как Бог будет давать мне силу. Иногда я был болен и не мог этого делать, но тогда в другие разы я наверстывал. Я не был параноиком в этом, но я делал это свыше сорока лет, а когда я вышел на пенсию, самым лучшим местом была Джордж Стрит – там были сотни людей. Я получал множество отказов, но многие люди вежливо брали трактаты. Сорок лет занимаясь этим, я до сегожняшнего дня ни разу не слышал об обращении хоть одного человека к Иисусу.»
Я бы сказал, что это точно посвящение. Это должна быть чистая благодарность и любовь к Иисусу, чтобы делать это, не слыша ни о каких результатах. Моя жена Маргарита сделала небольшой подсчет. Этот, не обладавший харизмой баптистский мужичок, повлиял на 146100 человек. И я верю, что то, что Бог показывал тому баптистскому проповеднику, было лишь самой верхушкой верхушки айсберга. Только Бог знает, сколько еще людей было приведено ко Христу.
Мистер Генор умер две недели спустя. Можете ли вы себе представить, за какой наградой он пошел домой на небеса? Я сомневаюсь, что его портрет мог бы когда-нибудь появиться в журнале Харизма. Вряд ли бы о нем когда-нибудь появилась похвальная статья с фотографией в журнале Билли Грэма «Решение», какими бы прекрасными ни были эти журналы. Никто, за исключением небольшой группы баптистов на юге Сиднея, не знал о мистере Геноре. Но я скажу вам - его имя было знаменито на Небесах. Небеса знали мистера Генора, и вы можете себе представить приветствия и красную ковровую дорожку и фанфары, которые встретили его дома!